"Я педофил, и, если выйду из тюрьмы, все начну сначала"

Натале Терцо совершил акты насилия в отношении 20 несовершеннолетних: "Выйдя из тюрьмы, я опять совершу ошибку, мне необходимы эти медицинские препараты". Речь идет о химической кастрации как единственном методе лечения.

Он строит парусники из зубочисток. Не вызывает сомнения, что прежде чем выйти из тюрьмы, он обзаведется собственным флотом. 15 лет каторги – это большой срок, и Натале Терцо поставил перед собой еще более честолюбивую цель: построить из зубочисток Пизанскую башню.

Натале Терцо 60 лет, и он педофил. Это слово его не шокирует, и он сам использует его, рассказывая о себе. У него не вызывают страха разговоры о "химической кастрации", фармакологическом и психотерапевтическом лечении, уже давно применяемом во многих странах в отношении педофилов-рецидивистов. Это лечение добровольное, не принудительное. Натале Терцо просит, чтобы его подвергли этому методу, который в настоящее время изучает специальная комиссия экспертов, назначенная правительством. "Меня не волнует отказ от секса, самое важное для меня – не делать больно детям. Думаю, что это лечение подойдет не только для меня, но для всех педофилов, которые, как и я, осознают, что делают, но не могут без этого жить и поэтому возвращаются к этому снова и снова".

Натале Терцо родился в Палермо и вместе с семьей перебрался в Реджио Эмилия, после того как почти все отрочество провел в исправительном доме Сан-Катальдо, Кальтаничетта, куда его привозили всякий раз, как он сбегал из дома, где его избивал отец. Правильнее сказать: он его истязал. Он сажал мальчика на стул, завязывал ему руки за спиной и избивал. "Он бил электрическими проводами, мокрыми, чтобы было больнее и чтобы оставались следы".

Натале – примерный заключенный. Он никому не надоедает, говорит, никогда не повышая голоса, плачет, когда его навещает мать: "ей 80 лет, лишь она одна относится ко мне хорошо, несмотря ни на что". Он был женат, 20 лет назад. Но Кончетта, мать его сына, ушла от Натале после 7 лет совместной жизни. Она думала, что Натале переживает "кризис седьмого года супружества" и что у него есть другая. "Но не было никакой другой женщины. Моя жена не верила мне. И в 1992 году, когда меня приговорили за развратные действия в отношении 11-летнего ребенка, Кончетта все поняла. И ушла вместе с моим сыном". Сегодня сыну 20 лет, но Натале не видел его с тех самых пор. "Не думаю, что он будет меня искать. Но если это произойдет, я расскажу ему всю правду".

Но какую "правду" может рассказать чудовище? Существо, которое за свою жизнь изнасиловало 20 детей? "Это правда: я не чудовище, я больной человек. Я всегда делал это под воздействием импульса, который был сильнее меня. Но я не пытаюсь оправдаться. Я знаю, что поступал отвратительно и что некоторые родители, если бы могли, растерзали меня. Я все понимаю. И я знаю, что если я выйду из тюрьмы, то первое, что я сделаю, вновь начну искать мальчиков. Я никогда их не принуждал силой, я никогда так не делал".

По словам Натале, педофилы заманивают детей конфетами или "играя на волшебной дудочке". Или даря билеты на аттракционы, как сделал Натале Терца, когда впервые в 1971 году соблазнил мальчика. Тогда Натале было 26 лет. "Это было впервые, потом у меня были связи только с женщинами, я женился... Но в 1992 году я вернулся к первому опыту и уже не мог остановиться". Натале прекрасно понимает, что любое его слово может быть использовано против него. Но когда Рита Рицци и Алессандро Верона, психолог и адвокат, сумели добиться его доверия, Натале Терцо больше не искал убежища в молчании и сегодня говорит, что не хочет умереть, пока не решит эту проблему, которая изменила всю его жизнь. Жизнь насильника, но и жизнь изнасилованного. "Все началось в Палермо, в одном из разрушенных домов за церковью. Киоскер дал мне несколько мелких монет, и я пошел за ним. Он насиловал меня целый час. Я плакал, кричал, но никто не пришел мне на помощь. Меня нашли утром. Отец меня избил, и я оказался в исправительном заведении". И это был не единственный "исправительный " дом для Натале. До 18 лет была бесконечная череда заведений подобного рода, где сексуальное насилие было правилом, – и в Болонье, и в Парме.

И теперь, когда он строит парусники из зубочисток, он не перестает думать о мальчиках. Он видит себя педофилом даже во сне. "Я так больше не могу. Если есть возможность что-то сделать, применить какое-то лечение, то почему те, кто меня обвиняют, прежде всего государство, не могут сделать что-то для меня и таких, как я? Нас, к сожалению, очень много. И тюрьма для таких, как я, не приносит пользы ни мне, ни всем остальным. Я не ищу ничьей жалости. Но я не чудовище. Я педофил".