Одно из первых воспоминаний Марио Капеччи – арест его матери нацистами.

В 1941 году, когда Капеччи был маленьким мальчиком и жил в итальянских Альпах, гестапо арестовало его мать – поэтессу, которая поддерживала интеллектуалов-антифашистов. Этот арест стал для Капеччи началом долгих скитаний. Он жил на улице, из-за недоедания оказался в больнице, затем эмигрировал в Соединенные Штаты. А вчера этот человек получил Нобелевскую премию по медицине.

70-летний Капеччи, известный генетик из Университета Юты в Солт-Лейк-Сити, разделил престижную премию и награду в 1,54 млн долларов с другим американцем, 82-летним Оливером Смитисом (он родился в Англии, сейчас преподает в Университете Северной Каролины в Чэпел-хилл) и 66-летним сэром Мартином Эвансом из Университета Кардиффа в Уэльсе. Трое ученых были награждены за работу с геномом мышей, которая позволяет лучше понять человеческие болезни.

Из всех троих наиболее удивительна биография Капеччи.

Когда Марио было три года, его мать Люси Рамберг, входившая в группу художников, так называемых "богемцев", попала в немецкий концлагерь Дахау за то, что в своих произведениях выступала против нацизма и фашизма.

Предчувствуя скорый арест, Рамберг, не состоявшая в браке с отцом Капеччи, офицером итальянской авиации, продала свое имущество, а полученные деньги отдала одной итальянской семье, которую попросила заботиться о своем сыне. Однако через год деньги закончились.

"У них не было средств содержать и меня, и собственную семью, – рассказал вчера ученый в телефонном интервью. – Так что я оказался на улице".

Капеччи бродил по разным городам, почти всегда голодал, порой жил в приютах или прибивался к другим бездомным детям, вместе с которыми воровал еду с прилавков, пока кто-то отвлекал хозяина. "Обычное выживание изо дня в день заставляет много думать", – рассказал он в 1997 году в интервью газете The Salt Lake Tribune.

Несколько лет он жил на улице, а потом едва не умер от истощения в болонской больнице. Там Марио, раздетый и страдающий лихорадкой, должен был выживать, получая кружку кофе из цикория и маленькую корку хлеба в день. Его мать, которую в 1945 году освободили из Дахау американские солдаты, нашла его в больнице, потратив на поиски больше года. Она увидела сына как раз в тот день, когда ему исполнилось девять лет, и принесла ему тирольский костюм и маленькую шляпу с пером. Она забрала мальчика в Рим, где тот впервые за шесть лет смог помыться.

"У меня до сих пор хранится эта шляпа", – рассказал ученый в 1996 году на одной из лекций в Японии.

В 1946 году дядя Капеччи, физик Эдвард Рамберг, живший в округе Бакс в Пенсильвании, прислал сестре и племяннику денег, чтобы те могли переехать к его семье в США.

"В один день я оказался здесь, а на следующий день впервые пошел в школу", – вспоминает Капеччи.

В 1961 году, после окончания квакерской школы Капеччи получил степень бакалавра химии и физики в колледже Антиохии в Огайо, а в 1967 году – докторскую степень по биофизике в Гарвардском университете. В Гарварде он работал в лаборатории молекулярного биолога Джеймса Уотсона – одного из ученых, открывших ДНК.

Капеччи и его коллег наградили за исследование, проведенное ими в 1980-х годах, когда они выясняли, как изменять геном мыши с целью лучше разобраться в тяжелых человеческих заболеваниях – таких, как рак, гипертония, диабет и болезнь Альцгеймера.

Во многом независимо друг от друга Капеччии и Смитис разработали метод, известный под названием "генный таргетинг", который позволил им деактивировать или изменять гены мыши. В то же время Эванс открыл, что из мышиных эмбрионов можно извлекать стволовые клетки, из которых затем есть возможность выращивать клетки любого типа.

Применив новый метод к клеткам, которые получил Эванс, ученые смогли внедрять специальные генные модификации в эмбрионы мышей, создавая животных с такими человеческими заболеваниями, как кистозный фиброз. Сейчас подобные мыши широко используются в лабораторных экспериментах, они помогают исследователям лучше понять происхождение болезни, разработать методы ее лечения и лекарства.

"При желании вы можете создать модель конкретного человеческого заболевания, – пояснил вчера Смитис в телефонном интервью. – Вы можете сделать так, чтобы у мыши была определенная болезнь, а затем искать, чем вылечить или хотя бы ослабить ее".

Как считается, эта знаковая работа заложила основы для попыток справиться с рядом заболеваний у людей посредством вмешательства в геном.

Национальный институт здравоохранения долгое время финансировал исследования Капеччи и Смитиса, однако так было не всегда. В 1980 году он отказал Капеччи в предоставлении гранта на эксперименты в области генного таргетинга, посчитав, что они обречены на неудачу и "не стоят усилий", вспоминал Капеччи в своем выступлении в 1996 году. Тем не менее ученый не сдался.

"У Марио сильное, независимое мышление, он готов развивать удачные идеи и важные проекты несмотря ни на какие препятствия, – рассказывает Рэй Уайт, профессор неврологии Калифорнийского университета в Сан-Франциско, который в течение 20 лет был коллегой Капеччи, они работали в области генетики мышей и человека. – Против его идей активно выступали, не верили, что его подход окажется плодотворным".

На вопрос о том, может ли работа Капеччи привести к тому, что люди будут в борьбе с болезнями менять свои гены или даже усиливать себя с помощью генетики, Уайт ответил, что при работе с человеческими генами кажутся более перспективными другие методы, а не те, которые довел до совершенства в экспериментах с мышами Капеччи.

"Но нет ничего невозможного, – добавил Уайт. – Ведь это же Марио".