В российско-европейских отношениях много сложностей. Целый ряд инициатив заставляет сегодня задуматься об их будущем. После Лондонского саммита дебаты развернулись вокруг Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) – юридического базиса этих отношений, срок действия которого истекает в 2007 году. В действительности дискуссии вокруг СПС служат ширмой, за которой тлеет латентный кризис. Два хронологических ориентира иллюстрируют разрыв между дебатами вокруг СПС и истинным состоянием двусторонних отношений.

СПС существует с 1994 года. Из-за первой войны в Чечне он вступил в силу только в 1997 году. Не возвращаясь к конфликту, начавшему в 1999 году, следует отметить отсутствие на переговорах одной фундаментальной темы: как и США, российские власти считают, что находятся в состоянии войны. Эта ситуация имеет свои последствия в трех основных областях.

Во-первых, это организация власти: состояние войны усиливает концентрацию процесса принятия решений на президентском уровне, что, однако, не уменьшает остроты соперничества между соответствующими министерствами и службами. Во-вторых, это цена "забытой" войны: к большим людским потерям добавляются финансовые затраты, которые невозможно контролировать из-за непрозрачности военных бюджетов. В-третьих, это стабильность в регионе: война в Чечне затрагивает Северный Кавказ, но она также сказывается на внешней политике России, в частности на ее отношениях с Грузией.

Сегодня уже невозможно говорить о трансатлантических отношениях, абстрагируясь от британо-американской интервенции в Ираке. Точно так же диалог между ЕС и Россией уже не может вестись без учета ситуации на Кавказе. Речь идет вовсе не о вмешательстве, просто необходимо признать очевидное: с государством в состоянии мира и с воюющей страной партнерские отношения выстраиваются по-разному – особенно когда речь идет о стратегическом партнерстве.

Второй хронологический ориентир – это март 2008 года. Отношения между ЕС и Россией зависят от того, что произойдет при преемнике Владимира Путина. В Москве есть два течения, представители которых по-разному подходят к этому вопросу. Представители первого течения придерживаются мнения, что отношения ЕС и России исключительно важны, а экономическая их сторона неотделима от политической. В соответствии с этой точкой зрения, прочное соглашение, основывающееся на солидной юридической базе, должно быть заключено до выборов, чтобы исключить любое "движение вспять".

Второе течение делает акцент на технических аспектах отношений, желая сохранить за Россией особый статус, воспользоваться преимуществами торгового обмена, не подчиняясь жестким правилам, действующим внутри сообщества, и, наконец, избежать дебатов о ценностях. В сущности, ЕС и Россия сталкиваются со следующим парадоксом: вся политическая активность в России вращается вокруг Кремля, но проблема смены президентской власти в их совместной повестке дня не значится.

Настаивать на марте 2008 года – значит признать, что отношения между ЕС и Россией в значительной мере зависят от выбора российского народа. Более того, характер отношений с ЕС станет одной из тем предвыборной кампании (если таковая будет иметь место) в той мере, в какой выбранный путь развития будет структурировать политическую риторику. С этой точки зрения ЕС и Россия находятся в асимметричной позиции: для российского политического класса отношения с ЕС стоят далеко не на первом месте, в Европе же по вопросу отношений с Россией (в отличие от Турции) разногласий нет.

Будучи привязанным к 2007 году, диалог между ЕС и Россией рискует оказаться замкнутым в административной логике в ущерб более активному вовлечению в него гражданских обществ. Но россияне и европейцы, думая о будущем, не могут удовлетвориться переговорами о продлении Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Чтобы сближение было прочным, они должны встретиться в 2008 году.